Время и мы. № 145 (1999)

СОДЕРЖАНИЕ

ПРОЗА

• Зиновий ЗИНИК. Письма с третьего берега
• Василий АГАФОНОВ. Последняя охота

ПОЭЗИЯ

• Товий ХАРХУР.И скучно, и грустно
• Ной РУДОЙ. Сжигает время корабли

СОВРЕМЕННЫЙ МИР

• В. АЛЕКСАНДРОВСКИЙ. Лицемерие

ВЛАСТЬ, ОБЩЕСТВО И СВОБОДНЫЙ РЫНОК

• Владимир ШЛЯПЕНТОХ. Советское прошлое и постсоветское настоящее

КУЛЬТУРА И КУЛЬТУРОЛОГИЯ

• Валентин ЛЮБАРСКИЙ. Правда хорошо, а счастье лучше
• Юрий ДРУЖНИКОВ. Какого роста был Пушкин, или Александр Сергеевич по Фрейду

РАССЛЕДОВАНИЕ

• Игорь Ачильдиев. Трагедия Юрия Гагарина

ИЗ ПРОШЛОГО И НАСТОЯЩЕГО

• Виктор ПЕРЕЛЬМАН. Римские каникулы
• Леонид ВЛАДИМИРОВ. Жизнь номер два

ПУБЛИКАЦИИ И ПЕРЕВОДЫ

• Крис АДРИАН. «Тысячу лет, во всякую ночь»

ВЕРНИСАЖ «ВРЕМЯ И МЫ»

• В. ПЕТРОВСКИЙ. Сталин и сегодня живее всех живых. Вагрич Бахчанян

ФРАГМЕНТ ИЗ ОЧЕРКА ИГОРЯ АЧИЛЬДИЕВА

Две личности были спаяны историей вместе: Хрущев и Гагарин. Мало кто знает, почему они были так близки. Дело в том, что от первого брака у Хрущева был сын Леонид, тоже военный летчик, как и Гагарин. В страшной мясорубке 1941 года Леонид попал в плен к фашистам и стал служить в гитлеровской армии. В 1943 году под Сталинградом он попал в плен вместе с войсками фон Паулюса. Хрущев упал перед Сталиным на колени, прося спасти жизнь Леонида. Сталин не пощадил сына Хрущева, хотя и сохранил в тайне этот эпизод, чтобы крепче держать Никиту «на веревочке». Леонид был казнен. Чего уж там, собственного сына не пожалел — до чужих ли сыновей было Сталину?! Это была страшная трагедия для Хрущева, который любил Леонида и хранил его портреты до конца жизни. кое-кто полагает даже, что разоблачение Сталина Хрущевым было сделано в отместку за смерть сына. Кто может дать на это ответ? Хрущев бывал человеком очень добрым и в то же время скрытным, жестоким. В чем-то его характер напоминал гагаринский. И не только характер — весь облик, лицо, фигура Гагарина напоминали Хрущеву Леонида. Он питал к Первому космонавту особую привязанность, обнимал его, старался прикоснуться к нему, бесчисленное количество раз фотографировался с ним, в каждом фильме о Хрущеве бывали кадры — он рядом с Гагариным. И вообще, как известно и как об этом сообщала газета «Русский Берлин», Гагарин был дублером у Германа Титова. Тот должен был первым лететь в космос. Но когда Хрущев увидел Гагарина, роли тут же переменились: видимо, Хрущев попросил об этом Королева — так Гагарин стал Первым в этой паре космонавтов. Я никогда не позволил бы себе навязывать эту версию читателю, если об особой близости Хрущева и Гагарина еще в 1961 году не сказал бы корреспондентам, писавшим его книгу, сам Гагарин.
При встрече Гагарина с Хрущевым после полета произошел эпизод, о котором Гагарин рассказал такими словами: «Никита Сергеевич снял шляпу, крепко обнял меня и по старинному обычаю трижды поцеловал. — Поздравляю! Поздравляю! — говорил он, и я чувствовал, как он взволнован. Я ощутил отеческое (думаю, это слово прозвучало здесь не случайно!) тепло его рук и подумал, что, может быть, увидев мою офицерскую форму, он вспомнил своего сына Леонида. Ведь сын Никиты Сергеевича тоже был летчиком и совсем молодым погиб в неравном бою с фашистами, защищая от врагов чистое небо Родины» (тогда еще не было известно о том, что Леонид перешел на службу в гитлеровскую армию и казнен сталинскими палачами). Но разительное сходство Гагарина и молодого Хрущева заметно на всех портретах. Хрущев и Гагарин как бы связали себя единой не рвущейся нитью. И для Брежнева Гагарин навсегда остался «хрущевским выкормышем», то есть человеком из чужого лагеря, из чуждого и враждебного окружения. Рано или поздно их дорожки должны были пересечься, и нет никакого сомнения, что Генсек победит в этом неравном единоборстве. Гагарин должен был ощущать эту скрытую, а порой и не всегда столь уж скрытую, враждебность Брежнева.