Время и мы. № 142 (1999)

СОДЕРЖАНИЕ

КОЛОНКА РЕДАКТОРА

• Лев АННИНСКИЙ. Liberté, Égalité, Fraternité. 2. Равенство

РОССИЯ ГЛАЗАМИ ПРОЗАИКОВ

• Виталий РАПОПОРТ. Театр теней
• Ольга ИСАЕВА. Американка-Верочка
• Виктория ФОМИНА. День рождения жены
• Татьяна МУШАТ. Красивая земля всегда несчастна

РОССИЯ ГЛАЗАМИ ПОЭТОВ

• Евгений БАЧУРИН. На доске расставлены фигуры
• Елена КРЮКОВА. Русская рулетка
• Александр ТИМОФЕЕВСКИЙ. В четырех шагах от воли

ВЛАСТЬ, ОБЩЕСТВО И СВОБОДНЫЙ РЫНОК

• Дмитрий БЫКОВ. Выкресты
• Андрей НУЙКИН. К зияющим вершинам средневековья
• Игорь ЗОЛОТУССКИЙ. Сердце Ельцина

ИНТЕРВЬЮ «ВРЕМЯ И МЫ»

• Светлана АЛЛИЛУЕВА. О западе, о России, о себе

ИЗ ПРОШЛОГО И НАСТОЯЩЕГО

• Виктор ПЕРЕЛЬМАН. Эмигрантская одиссея Александра Галича
• Руфь ЗЕРНОВА. Последний дворянский писатель

ПЕРЕВОДЫ И ПУБЛИКАЦИИ

• Сильвия ПЛАТТ. «...Трагедия? Ведь это я»

ГАЙД-ПАРК «ВРЕМЯ И МЫ»

• Три письма о проблемах России

ВЕРНИСАЖ «ВРЕМЯ И МЫ»

• Владимир БУЙНАЧЕВ. Мне скучно знать, что за поворотом

РУФЬ ЗЕРНОВА О ВИКТОРЕ НЕКРАСОВЕ

В Пушкинском доме… …появилась новая сотрудница, бывшая киевлянка, Тэта Голованова — старинная приятельница Некрасова. И она передала ему мой рассказ. На следующий день я услышала по телефону: «Позвольте мне поблагодарить вас!...» Голос был такой — ну, именно такой, которого ожидаешь от такого автора. Я пригласила его к нам — вместе с благодетельницей Тэтой. Свекровь велела спросить, что он пьет. Тэта сказала: водочку. Но много не надо. Поллитра достаточно.
Я, даже после лагеря, считала, что — с избытком. Когда бутылка опустела, Некрасов объяснил, что из каждой пустой бутылки можно выдавить еще четырнадцать капель. И выдавил, к нашему ликованию. Мы все в него влюбились, конечно — и я, и мой муж, и моя свекровь... О чем мы говорили? Больше всего о фильме «Солдаты», который именно в то время снимался в Ленинграде. Снимал режиссер Александр Иванов — хороший режиссер. В сущности. Съемки уже закончились, но с фильмом все время что-то происходило: то сам Жуков его запрещал, то кто-то помельче, но достаточно авторитетный. Чего-то оказывалось слишком много, чего-то слишком мало. Особенно рассердил Жукова уходящий в отступление танк, обвешанный пищевыми припасами. По его мнению это было «не главное». С моей же точки зрения, главное было то, что из-за этих съемок Некрасов оказался в Ленинграде, а иначе, где бы я его увидела?
Он полюбил съемки, актеров, особенно тех двоих, кто играл Валегу и Фарбера. Фамилии этих актеров — Соловьев и Смоктуновский — нам ничего не говорили, но мы поверили Некрасову, что актеры просто замечательные. Особенно, когда он рассказал, как они слушали мою «Кузькину мать».
-—- Я им читал. Слушали — не шелохнутся. Дошел до конца, глянул, — а они...
И показал: плачут.
Он ведь и сам перед войной был актером. Соловьева я так никогда и не увидела. А со Смоктуновским встретились мы довольно скоро. Это было в ту зиму, когда о нем уже говорил весь Ленинград: Товстоногов поставил в Большом Драматическом спектакль «Идиот». Князя Мышкина — никто из ленинградцев этого не забыл — сыграл Смоктуновский. Это было что-то вроде землетрясения. Его тогда приглашали везде и всюду. Угощали, пили за его здоровье... И он не спился! Он объяснял вежливо, что сегодня пил вино, и поэтому уже не может пить водку. Я с ним познакомилась на пиру у Гали Леонтьевой — прелестной женщины, замечательного искусствоведа, автора нескольких книг. К сожалению, и ее уже нет на свете, как нет Смоктуновского, нет Некрасова. А на этом вечере они сидели рядом, за очень богато уставленным столом. И Некрасов, подтрунивая над героем дня, изобразил потрясенность:
— Это Смоктуновский сидит со мной рядом? Такой простой и доступный?
— Ничего, — успокоил его Смоктуновский. — Привыкай, привыкай!