Время и мы. № 57 (1980)

СОДЕРЖАНИЕ

ПРОЗА

• Вас. АКСЕНОВ. Арест матери. Полуостров "Крым"
• Ю. КАРАБЧИЕВСКИЙ. Вчера. Сегодня. Завтра
• Илья СУСЛОВ. Два рассказа

ПОЭЗИЯ

• Эмили ДИКИНСОН. Жизнь
• Лия ВЛАДИМИРОВА. Среди неназванных дорог
• Юрий ИОФЕ. От угла до угла

ДИСКУССИОННАЯ ТРИБУНА

• Дора ШТУРМАН. Спор о социализме

ПУБЛИЦИСТИКА. ПОЛИТИКА. ИСТОРИЯ

• Авраам ГЕЛЛЕР. Мир хочет быть обманутым
• Аркадий ЛЬВОВ. Тайна грозящей десницы

ПИСАТЕЛЬ И МИР

• Михаил ХЕЙФЕЦ. Нация заброшенных детей
• И. СЕРМАН. Кровоточащий суррогат

ИЗ ПРОШЛОГО И НАСТОЯЩЕГО

• Из дневников Ольги БЕРГГОЛЬЦ. Безумство преданности

ВЕРНИСАЖ "ВРЕМЯ И МЫ"

• Мастера наивного искусства

ОДИН ДЕНЬ ИЗ ДНЕВНИКА ОЛЬГИ БЕРГГОЛЬЦ

25 декабря 39 г.
Вчера читала материалы газетные о Сталине. Очень гнусная статья П. Тычины в "Литературной газете". А мой этот самый стишок там отказались печатать. Очевидно, как пояснил Володя Л., — тоже не принявший стишка, — "не масштабно, не соответствует величию Сталина". Вот как раз и соответствует величию, еще большему, может быть, чем реальное величие,— величию людского представления о нем.
И вдруг мне захотелось написать Сталину об этом: о том, как относятся к нему в советской тюрьме. О, каким сиянием было там окружено его имя! Он был такой надеждой там для людей, это даже тогда, когда я начала думать, что "он все знает", что это "его вина", — я не позволяла себе отнимать у людей эту единственную надежду. Впрочем, как ни дико, я сама до сих пор не уверена, что "все знает", а чаще думаю, что он "не все знает". И вот начала письмо с тем, чтобы написать ему о М. Римман, Плотниковой, Ивановой, Абрамовой, Женьке Шабурашвили — это честные, преданные люди, глубоко любящие его, а до сих пор — в тюрьме. И когда подошла к этому разделу — потухла, что ли. Додик писал Сталину о своем брате, о том, как его пытали, — ответа не получил. Римман писал тому же Сталину о своей жене — ответа не получил. Помощи не получил. Ну, для чего же писать мне? Утешить самое себя сознанием своего благородства?
Потому что мысль о том, что я не написала до сих пор Сталину, мучит меня, как содеянная подлость, как соучастие в преступлении... Но я знаю — это бесполезно. Я имею массу примеров, когда люди тыкались во все места вплоть до Сталина, а "оно" шло само по себе, — "идеть, идеть и придеть".
В общем, "псих ненормальный, не забывай, что ты в тюрьме...
Боже мой! Лечиться, что ли? Ведь скоро 6 месяцев, как я на воле, а нет дня, нет ночи, чтобы я не думала о тюрьме, чтоб я не видела ее во сне... Да нет, это психоз, это, наверное, самая настоящая болезнь...