Время и мы. № 92 (1986)

СОДЕРЖАНИЕ

ПРОЗА

• Фридрих ГОРЕНШТЕЙН. Детоубийца
• Владимир МАТЛИН. Научная истина

ПОЭЗИЯ

• Татьяна ФИЛАНОВСКАЯ. Продолжение разговора
• А. ЛЕИН. Мечта над городом

ПУБЛИЦИСТИКА. СОЦИОЛОГИЯ. ПОЛИТИКА.

• Генсек в тисках противоречий. Вокруг беседы М. С.Горбачева с членами СП СССР
• Виктор ПЕРЕЛЬМАН. Мысли о возвращении
• Борис СЕГАЛ. Синдром хама, или конец нашей цивилизации

ПОЛЕМИКА

• Юрий АРАНОВИЧ. Любите ли вы музыку Вагнера?
• М. ШНЕЙДЕР. Юрий Аранович против Рихарда Вагнера

НАШЕ ИНТЕРВЬЮ

• Ефим Эткинд. Поэзия и облик истины

ИЗ ПРОШЛОГО И НАСТОЯЩЕГО

• Леонид ГРОССМАН. Исповедь одного еврея

НАШИ ПУБЛИКАЦИИ

• Павел ПАГАНУЦЦИ. Дочь царя или самозванка?

ВЕРНИСАЖ "ВРЕМЯ И МЫ"

• Эдгар — Михаил Шемякин

ЕФИМ ЭТКИНД, УМНИЦА, — О ЯЗЫКЕ

Язык для литератора — это не только орудие его труда, но и его воздух, его стихия, его почва. Без языка он перестает быть собой. Теперь часто говорят о двуязычных писателях, — не верю. Можно писать на нескольких языках, но творческим языком остается один. Среди русских поэтов многие знали французский с детства; однако, если судить по французским стихам, которые писали Пушкин, Лермонтов, Тютчев, ни один из них не поднимается выше средне-банального уровня, какого-нибудь Франсуа Коппе. А Лермонтов — русский поэт — настолько выше Франсуа Коппе, что смешно даже рядом ставить эти имена. Пушкин писал письма по-французски, но в каждой из его русских фраз дышит гений, а французский язык Пушкина корректен, даже блестящ, но это светская или официальная беседа, не более. Рильке писал французские стихи, ему даже самому они нравились, но где в них Рильке? Скажут, Набоков. Да. Набоков был двуязычен, и в то же время безъязычен, потому что живой язык улицы или деревни ему был начисто неведом. Его интересные стихи написаны на великолепном музейном языке. Изгнание дарует свободу от тирании, от цензуры, но и отнимает возможность участвовать в ежедневном созидании языка. Я помню хорошо тот русский, который я увез с собой, но там, в России, школьники, журналисты, колхозники, солдаты уже говорят с другими сравнениями, присказками, восклицаниями восторга и ненависти, чем десятилетие назад. Я в этой языковой эволюции не участвовал. Как чувствуется недостаток живой речи у Бунина, лучшего стилиста нашего века, прожившего в эмиграции более тридцати лет! Да, я пишу на трех языках — но это ничего не значит. Французы и немцы меня хвалят снисходительно. Иначе не может быть. Изгнание — это и блеск, и нищета. Счастье и проклятье.