Время и мы. № 88 (1986)

СОДЕРЖАНИЕ

ПРОЗА

• Милан КУНДЕРА. Непереносимая легкость бытия
• Вацлав ГАВЕЛ. Прием

ПОЭЗИЯ

• Владимир ВИШНЯК. Израильская сюита
• Станислав ДУМИН. Знак мессианства и изгнанья
• А. ГОСПОЛЕДЬ. Болеро

ПУБЛИЦИСТИКА, СОЦИОЛОГИЯ, ПОЛИТИКА

• Владимир СОЛОВЬЕВ, Елена КЛЕПИКОВА. Борьба в Кремле: от Андропова до Горбачева
• Борис МОЙШЕЗОН. Карьера и честность ученого
• Соломон ЦИРЮЛЬНИКОВ. Израиль — год 1986-й

НАШЕ ИНТЕРВЬЮ
Из цикла "Беседы в изгнании" профессора Джона Глэда

• Андрей СИНЯВСКИЙ, Мария РОЗАНОВА. Антизападничество в современных условиях — это антикультура
• Владимир МАКСИМОВ. Запад "перемывает портянки" нашей разночинной интеллигенции

ИЗ ПРОШЛОГО И НАСТОЯЩЕГО

• Владимир Бурцев. "Сионские мудрецы" и русские антисемиты

НАШИ ПУБЛИКАЦИИ

• Исраэль ШАМИР. Одиссея кавалера Лоуренса. Песнь IX. Циклоп

ВЕРНИСАЖ "ВРЕМЯ И МЫ"

• Мир и фантазия художника. Анатолий Крынский

БОРЬБА В КРЕМЛЕ

Возвращаясь к борьбе между Романовым и Горбачевым, которая предшествовала победе последнего, отметим, что для того, чтобы одержать верх, каждому из них надо было изменить линию поведения — психологическую и политическую. Романову — стать более вежливым, терпимым и терпеливым, хотя бы с товарищами по Центральному Комитету, которых он отпугивал своей беспардонной грубостью. А Горбачеву, наоборот, следовало стать строже, суровее, с учетом эстетических представлений о вожде у советского плебса и кремлевской верхушки. Однако еще более важным было изменение политической тактики. Романову необходимо было умерить свое сталинское рвение, дабы не запугать кремлевских старичков, которые все еще помнили грандиозные партийные чистки времен их молодости. С одной стороны, именно они привели их к власти, а с другой — напугали, не могли не напугать, ибо сталинская метла мела без разбору, и выжить тогда значило вытянуть счастливый билет в лотерее. Горбачеву же, совсем напротив, нужно было проявить себя большим сталинистом, чем он проявлял себя прежде (не считая, конечно, его студенческих лет, когда он обогнал многих своих сверстников).
По трем причинам Горбачеву было легче справиться со своей задачей, чем Романову — со своей.
Во-первых, Горбачев был все-таки на 8 лет младше своего соперника, а значит — более гибок и податлив к изменениям. Во-вторых, он был более покладист по характеру и даже любил слушаться, передоверяя свою волю другим. И в-третьих, — и это, пожалуй, главное — для того, чтобы ожесточить свою позицию ему было достаточно возвратиться к годам своего студенчества, когда он был вполне искренним сталинистом и не мог им не быть. В его случае тогда эта была единственная возможность сделать карьеру. Его теперешняя идеологическая вялость была следствием слишком больших политических встрясок, которые ему пришлось пережить: смерть Сталина и его разоблачение Хрущевым, свержение Хрущева, полицейский переворот Андропова. Он не родился человеком на все сезоны, но стал им ввиду сложившихся обстоятельств.
Романов был полной ему противоположностью. И его характер и его политические идеи давно уже выкристаллизовались в единую неподвижную глыбу. Он не был способен ни на дюйм отступить ни от своих бытовых привычек, ни от своего сталинского мировоззрения — даже ради того, чтобы приобрести больше сторонников в Кремле. Поэтому единственное, что ему оставалось,— это наблюдать, как быстро Горбачев овладевает его собственным оружием: сталинской терминологией.