Время и мы. № 81 (1984)

СОДЕРЖАНИЕ

ПРОЗА

• Исаак БАШЕВИС ЗИНГЕР. Четыре рассказа. Перевод В. Борисоглебского и Е. Гессен: Цитата из Клопштока. Портфель. Третий. Пленник

ПОЭЗИЯ

• Иван ЖДАНОВ. Прозрачный снегопад
• Алексей ПАРЩИКОВ. Дитя песка, я жил ползком

ПУБЛИЦИСТИКА. КРИТИКА. ИСТОРИЯ

• Виктор ПЕРЕЛЬМАН. Советский режим и эмигрантские прогнозы
• Елена ГЕССЕН. Кто боится Людмилы Петрушевской?
• Ефим ЭТКИНД. Сумеречный мир доктора Бомгарда
• Марк АЛДАНОВ. Мир после Гитлера

НАШЕ ИНТЕРВЬЮ

• Виктор РАДУЦКИЙ. Разговор с "нетипичным" арабом

ИЗ ПРОШЛОГО И НАСТОЯЩЕГО

• Арон КАЦЕНЕЛИНБОЙГЕН. Повесть о еврейском фаворите
• Федор ШАЛЯПИН. Разбитая Россия

ВЕРНИСАЖ "ВРЕМЯ И МЫ"

• Слово о компьютерной графике Лады Алексейчук

АЛДАНОВ ПИШЕТ

Как раз накануне, в Потсдаме, американский министр Стимсон передал Черчиллю записочку. В ней было всего три слова: "Детки благополучно родились". Разумеется, первый министр ничего не понял: какие детки? Оказалось, это значило: у американцев, наконец со вчерашнего дня есть атомная бомба!
Черчилль был совершенно поражен. Говорит, что это было полной для него неожиданностью. Он знал, конечно, что в Америке ведутся исследования, что тратятся сотни миллионов, но, по-видимому, плохо верил в возможность грандиозных результатов. Это было одним из самых сильных впечатлений всей его жизни. Прежде всего атомная бомба означала близость полной победы и над Японией. Он ценил японских солдат, кажется, еще выше, чем германских. Да и в самом деле, на Окинаве японский гарнизон составлял около ста тысяч человек; из них девяносто тысяч (случай неслыханный в военной истории) выстроились в последний день — и в строю покончили с собой; да еще было 1.900 летчиков-самоубийц (камикадзе): эти бросались на американские суда и таким способом тут же взрываясь, потопили 34 миноносца, вывели из строя еще множество судов. Что же будет, когда такие люди будут защищать подступы к Токио!
Но было еще и другое. Ему очевидно, тогда с полной ясностью представилось, что будет с Англией, когда те же детки родятся у СССР. Не лучше ли сговориться со Сталиным, хотя бы и очень дорогой ценой?
Предстояло и маленькое удовольствие. Он и Трумен долго совещались, как и когда сообщить Сталину об атомной бомбе. Сообщил, естественно, президент. Тут в Черчилле сказался писатель: "Я стоял, быть может, в пяти метрах от них и с величайшим вниманием прислушивался к их сенсационному разговору... Вижу по сей день эту сцену, как если бы она произошла вчера. Сталин казался восхищенным: новая бомба! Необычайной мощи! Какое счастье!
У меня было в тот момент впечатление, а потом и уверенность, что он не имел ни малейшего понятия о важности сообщенного ему факта", — пишет Чречилль. Это уже не совсем понятно. Разумеется, Сталин не имел такого воображения, как он, не сразу понял и все значение взрыва первой атомной бомбы. Но "не иметь ни малейшего понятия" он никак не мог, — отсылаю к ценной книге Оливера Пайлата о советском шпионаже в Америке, добывавшем атомные секреты.
С некоторым основанием позволительно утверждать, что атомная бомба могла появиться в СССР в то же время, что и в Соединенных Штатах. В России, как и в других странах, еще до войны были ученые, смутно предвидевшие значение нуклеарных исследований. Первый циклотрон был создан знаменитым американским ученым Лоуренсом, но, согласно Джеральду Остеру, вскоре после этого открытия советское правительство отпустило деньги на постройку циклотрона в России. Об атомной бомбе тогда не думали и на Западе. Исторический опыт Штрасмана был произведен в Германии в 1938 году. Эйнштейн утверждал, что Штрасман не понял значения своего опыта. Сам Эйнштейн, как известно, в своем — тоже историческом — письме к Рузвельту говорил, что уран может дать новый мощный источник энергии "в близком будущем". Однако несколькими годами позднее он писал: "Я на самом деле не предвидел, что она (атомная энергия) будет освобождена в мое время. Я только считал это теоретически возможным".
Все тут было лотереей: кто первый? В отличие от Рузвельта Гитлер во время войны отпустил на нуклеарные исследования гроши — и назначил распорядителем члена национал-социалистической партии, военного капельмейстера Шумана. Сталин деньги давал, однако из бежавшей в СССР задолго до войны группы германских физиков — евреев и неевревв (как я слышал, среди них были люди, близкие к Штрасману) — некоторые были расстреляны в пору чисток 1937 года, а другие (за одним, кажется, исключением — Ланге), были любезно выданы гестапо в 1939 году, после договора с Риббентропом.