Время и мы. № 72 (1983)

СОДЕРЖАНИЕ

ПРОЗА

• Юз АЛЕШКОВСКИЙ. Карусель
• Игорь ПОМЕРАНЦЕВ. Два рассказа

ПОЭЗИЯ

• Когда исчезает солнце. Перевод с кечуа Д. Надеждина
• Валерий СТРАШИНСКИЙ. Сквозь анекдоты и пересуды

ПУБЛИЦИСТИКА. СОЦИОЛОГИЯ. ПОЛИТИКА

• Милан ШИМЕЧКА. Западные левые и русская революция
• Лев НАВРОЗОВ. Свобода личности или свобода корпораций?

ПОЛЕМИКА

• А. Харэл ФИШ. Возможна жизнь и без мира
• Соломон ЦИРЮЛЬНИКОВ. Мир или война: израильские альтернативы

НАШЕ ИНТЕРВЬЮ

• Виктор ПЕРЕЛЬМАН. Разговор на вольные темы

ИЗ ПРОШЛОГО И НАСТОЯЩЕГО

• Гордон БРУК-ШЕФЕРД. Судьба советских перебежчиков. Перевод И. Косинского

ЮМОР

• Владимир ВОЙНОВИЧ. Фиктивный брак

ВЕРНИСАЖ "ВРЕМЯ И МЫ"

• Интимный мир художника. Берта Кузнецова

ФРАГМЕНТ ИЗ КНИГИ О ПЕРЕБЕЖЧИКАХ

…известно, что Кривицкий виделся с Мэрфи на протяжении 1939 и 1940 годов. Они встречались и беседовали в общей сложности три или четыре раза, и можно предположить, что Кривицкий, сведущий в вопросах, интересующих Мэрфи, был привлечен им к работе над соответствующими темами.
Разоблачения, сделанные Кривицким, как конфиденциальные, так и публичные, основывались на следующем убеждении. Если в двадцатых годах Сталин делал все, что было в его власти, для разложения и подрыва тогдашней Германской республики, то захват власти Гитлером полностью изменил позицию Кремля. Кривицкий указывал даже точную дату этого поворота в советской политике — 30 июня 1934 года, когда Гитлер начал "чистку" — первую в истории своего кровавого режима, — уничтожив Рема и его сподвижников из штурмовых отрядов. Не далее как на следующую ночь Сталин, по сообщению Кривицкого, созвал специальное заседание Политбюро для обсуждения и оценки того, что произошло в Берлине. Безусловно, Сталин втайне восхищался Гитлером, сумевшим решительно устранить соперников в борьбе за власть, не придавая значения тому, что это устранение было ничем иным, как вероломным убийством старых товарищей. Не случайно постановление Политбюро, вынесенное той ночью, посеяло в умах советских партийцев немалую сумятицу. Сталин объяснил членам Политбюро, что своей решительной акцией Гитлер продемонстрировал твердое намерение ни с кем не делить власть и, более того, что он является лидером, с которым следует считаться. Отныне Советский Союз, маскируя свои истинные цели шумихой антифашистской пропаганды, начал всеми средствами добиваться новой главной цели своей внешней политики. А именно — установления взаимопонимания с гитлеровской Германией. Два великих диктатора призваны были думать не о том, как перегрызть друг другу глотку, а о том, как обменяться крепким дружеским рукопожатием.
Все эти высказывания Кривицкого не смогли убедить общественность США в возможности такого поворота сталинской политики. И даже Мэрфи в своих беседах с ним выражал сомнение, что нечто подобное может произойти.
Но едва успела завершиться публикация его статей в "Сатердей Ивнинг Пост", как мир стал свидетелем эффектного подтверждения правоты их автора: 23 августа 1939 года Молотов и Риббентроп подписали печально знаменитый нацистско-советский пакт. Это ошеломляющее событие сразу выдвинуло Кривицкого в ряды наиболее осведомленных комментаторов мировой политики. Из рядового антикоммунистического публициста он сделался чем-то вроде политического прорицателя. Соответственно повысились и его акции в глазах разведывательных служб.