Время и мы. № 63 (1981)

СОДЕРЖАНИЕ

ПРОЗА

• Зиновий ЗИНИК. Ниша в Пантеоне. Фрагменты из романа
• Игорь ПОМЕРАНЦЕВ. Монолог
• Илья СУСЛОВ. Два рассказа

ПОЭЗИЯ

• Эдуард ШНЕЙДЕРМАН. В этой мгле искру выжечь... (Предисловие Е. Эткинда)
• Михаил АЙЗЕНБЕРГ. Нет следов ни добра ни яда
• София ДУБНОВА. Моя родословная

ПУБЛИЦИСТИКА. ФИЛОСОФИЯ. КРИТИКА

• Евгений НАКЛЕУШЕВ. Что такое социализм? (К "исправлению имен")
• МАРРАН. Лики русской идеи
• Вольфганг ШТРАУС. Достоевский и Запад

НАШЕ ИНТЕРВЬЮ

• Белла ЕЗЕРСКАЯ. Один вечер с Иосифом Бродским

ИЗ ПРОШЛОГО И НАСТОЯЩЕГО

• Владимир ШЛЯПЕНТОХ. Десять писем в Россию

ЮМОР

• Александр и Лев ШАРГОРОДСКИЕ. Два рассказа

ВЕРНИСАЖ "ВРЕМЯ И МЫ"

• Живопись Льва Межберга

ИЗ РАССКАЗА ИЛЬИ СУСЛОВА

Я врастал в Америку.
Потом меня вызвал начальник отдела кадров и спросил, не буду ли я возражать, если меня переведут в другой отдел, отдел солнечных очков. Идет весна, объяснил он, и сейчас надо распродать очки. О, это был вызов! Я узнал, сколько очков они продали в прошлом году в эту пору. Я решил, как Стаханов, перекрыть все рекорды. Но мои рекорды не были липовыми. Я был честный стахановец! Я продал в шесть раз больше солнечных очков, чем мои предшественники год на¬зад! На меня приходили смотреть, как на цирковое представ¬ление. Как я распоясывался с покупателями! Как я льстил им! Как убеждал! Как я менял очки на их носу, как падал на пол, пораженный прекрасным их перевоплощением! До моих очков они были никем! После них они становились всем! Как в "Интернационале"! Я целовал ручки дамам, я пожимал руки мужчинам, я подбрасывал в воздух детей, как кандидат в президенты! У моего прилавка всегда стояла толпа! Почему я это делал? Я хотел повышения. Я хотел ра¬боту, за которую платили бы комиссионные. Кто есть аристо¬краты прилавка? Продавцы обувных отделов. За каждую па¬ру проданной обуви они получали восемь процентов комисси¬онных. Я хотел в обувной отдел! А как же стахановская со¬знательность? Плевать я на нее хотел! Однажды я напечатал такую фразу в "Литературке": "Ему так мало платили, что от него требовалась сознательность". А я сознательно хотел получать больше. И я считал (и сейчас считаю), что я этого заслуживаю!
Потому что, как я понял, свобода — это не только возмож¬ность говорить, писать и думать то, что хочется, но и эко¬номическая независимость. Никогда не забуду, как на одном деловом собрании, где обсуждалась возможность создания небольшого собственного бизнеса, встал бывший шофер грузовика, чье дело в этом бизнесе было поставлено так, что он стал буквально миллионером, и сказал:
— Знаете ли вы, джентльмены, что такое свобода?
— Да! — закричали все, и я больше всех.
— Нет, — сказал он, — вы не знаете! Свобода — это, когда стоишь на склоне изумрудного холма. Под тобой течет свер¬кающая чистая река, над тобой плывут легкие перистые об¬лака, и ты говоришь своему архитектору, стоящему чуть по¬одаль: "Я хочу, чтобы в окна моей спальни солнце входило ровно в 11 часов утра!" И ты просыпаешься в своем доме, построенном по твоему проекту, и ровно в одиннадцать утра к тебе в окно вкатывается солнце! Это я называю свободой! И скажите мне, джентльмены и леди, разумеется, что дает такую свободу?
— Деньги! — закричали все, и я громче всех.
И меня перевели в отдел женской обуви.