Время и мы. № 50 (1980)

СОДЕРЖАНИЕ

• К выходу пятидесятого номера журнала "Время и мы"

ПРОЗА

• Аркадий ЛЬВОВ. Ночь в феврале
• Фридрих ГОРЕНШТЕЙН. Бердичев

ПОЭЗИЯ

• Семен ЛИПКИН. Поездка в Ясную Поляну
• А. ВОЛОХОНСКИЙ. Критские вымыслы

ПУБЛИЦИСТИКА, ПОЛИТИКА, СОЦИОЛОГИЯ

• Лев НАВР030В. Посредственность и спасение Запада
• Соломон ЦИРЮЛЬНИКОВ. Вслух о "черном" Израиле

НАШЕ ИНТЕРВЬЮ

• Галина ВИШНЕВСКАЯ. Трепет и муки актера

ИЗ ПРОШЛОГО И НАСТОЯЩЕГО

• Раиса БЕРГ. Повесть о генетике

ВЕРНИСАЖ "ВРЕМЯ И МЫ"

• Наталия ГРОСС. Скульптурные эскизы Жака Липшица

ФРАГМЕНТ ИЗ ПОВЕСТИ РАИСЫ БЕРГ

Вскоре после августовской сессии ВАСХНиЛ произошла встреча двух академиков — Берга и Презента. Презент был в зените славы. Он заведовал Кафедрой дарвинизма ЛГУ, вершил дела Московского университета, института генетики АН СССР. Он был действительным членом ВАСХНиЛ. Философ, профессор, агроном.
Они встретились в международном вагоне поезда Ленинград—Москва. Л. С. Берг ехал на заседание в Академию Наук. Академики обязаны были присутствовать на общих собраниях Академии. Везли их по первому классу, за казенный счет. Купе международного вагона имеет два спальных места и туалет в отличие от четырехместных купе следующей категории мягких вагонов. Международные вагоны для маршалов, академиков, членов правительства — для тех, за кого платит Советское государство — единственная в мире страна, где, по выражению Н. В. Тимофеева-Ресовского, имеется воспомоществование богатым. Соседом Льва Семеновича был высокий железнодорожный чин, судя по мундиру, которые тогда носили.
Только отъехали от Ленинграда, как в купе вошел человек невысокого роста, по виду одессит. "Здравствуйте, Лев Семенович! Вам часто приходится ездить?" — очень любезно и живо обратился к нему вошедший. "Да, — сказал Л. С. Берг, — хотя я избегаю этого". "А я половину ночей провожу в поезде — три дня в неделю в Москве работаю, а три дня — в Ленинграде". "Как это ужасно. Как же вы питаетесь? Все по столовым?" "Нет, у меня постоянный номер в гостинице в Москве, мне приносят обеды из ресторана". "Так ведь все холодное!" "Я разогреваю на плиточке", — сказал незнакомец. Вечерний разговор на этом закончился.
Утром он вошел в купе снова. "С добрым утром, Лев Семенович!" Снова завязался разговор. Неизвестный спросил, как относится Л. С. к полезащитным лесонасаждениям. Л. С. сказал, что защищать нужно реки и их верховья, что Анучин, Воейков, Докучаев ратовали за это. Неизвестный спросил, как относится Л. С. к рыболовству на Волге, но тут подъехали к Москве и он заторопился. Тогда высокий железнодорожный чин с большим пиететом обратился к Л. С: "Вот, оказывается, какие у вас знакомые! — воскликнул он с удивлением. "А кто это такой?"— спросил Л. С. "Это же сам Презент!" — воскликнул железнодорожный чин.
Отец прокомментировал свой рассказ цитатой из Гете, словами Мефистофеля после его разговора с Богом: "Es ist so nett von so einem hohen Herren so menschlich mit dem Teufel selbst zu sprechen". /"Как это мило со стороны Бога говорить так по-человечески с чертом"/. "Боже тебя упаси рассказывать обо всем этом кому-либо", — сказал отец. Но разве утерпишь! И я рассказала одному физиологу, Э. Ш. Айрапе-тьянцу /ученику А. А. Ухтомского/, профессору из выдвиженцев, — мне теперь стыдно, что я с ним любезничала. Он сказал, что это в высшей степени интересный случай для познания физиологии высшей нервной деятельности. "Лев Семенович не мог не знать Презента раньше, — объяснил Айрапетьянц, — он заседал вместе с ним в Большом Ученом Совете Ленинградского университета. Но он не замечал его, а если замечал, забывал. Презент — это была угроза гибели. Это явление по науке называется запредельным охранительным торможением. И сколько бы раз Лев Семенович ни встречался с Презентом, он не узнает его никогда".
Я сказала ему, что отец просил никому не рассказывать. Через несколько дней мы шли с отцом по улице и встретили Айрапетьянца. "Лев Семенович, — воскликнул он, улыбаясь своей сияющей улыбкой, — расскажите, как вы с Презентом встретились, я студентам на лекции этот случай буду рассказывать, не называя вашего имени, конечно. Мне Раиса рассказала". Он явно подводил меня, но отец этого не заметил и хотел было рассказать, и тут выяснилось: в точном соответствии с анализом Айрапетьянца, Л. С. не мог вспомнить решительно ничего. "Забыл, — сказал он, — вот Раиса вам расскажет, она все помнит".